Когда я не делаю кукол, я вышиваю. Правда. Это очень благодарное занятие.
Ну, во-первых, никто не может сказать, что бездельничаю, во-вторых, во время вышивания мысль уносится порой в такие дебри, на которые в обычной жизни просто нет времени, ну, и наконец, важен результат - вышитая картина.
Но рассказ мой не об этом.
Я хочу рассказать о празднике, который был в моём детстве и который остался в душе навсегда.
Когда я родилась, мама и папа были студентами. Мы жили вместе с папиными родителями. У деда с бабулей я была любимицей и росла абсолютно счастливым и очень шкодливым ребёнком. Дед сам был затейником и все мои шалости прощал, а бабуля слушалась деда и продолжала баловать внучку.
Иногда мы с родителями ходили в гости к другим моим дедушке и бабушке – к маминым папе и маме. У этих бабушки с дедушкой я уже не могла себя вести так вольготно, как привыкла - я слегка побаивалась бабушку Галю. Но она быстро завоевала моё детское сердце. Бабушка была удивительной рассказчицей, и говор у неё был волжский, такой певучий, убаюкивающий. Она немножко окала, и это ещё больше придавало очарования тому, что она рассказывала.
Комната у бабушки была такая же удивительная, как и её рассказы, правда мне ничего нельзя было трогать, но смотрела я во все глаза. Вышивки с атласными аппликациями и кружевные накидки были на всём: на высокой кровати с пирамидками подушек, на старинном диванчике с откидными валиками, на подзеркальнике старинного трюмо, на тумбочках, на окне, на стенах. Но в глазах не рябило, всё было к месту, всё в меру. Хотелось просто всё это рассматривать как книжку с цветными картинками: корзинки, наполненные вишенками или «анютиными глазками» с кружащими над ними бабочками; целующихся ласточек, несущих сердечки из незабудок; букетики цветов; ягодные веточки.
А на телевизоре, тоже на вышитой салфетке разместилась бабушкина коллекция (предмет моих воздыханий) – маленькие фарфоровые зверюшки и птички. Но они к моему глубокому сожалению тоже были неприкосновенны – в чём бабушка, конечно же, была права.
Но настоящие чудеса начинались, когда меня оставляли у бабушки с дедушкой на ночь. Когда мы укладывались спать, бабушка гасила свет и включала ночничок, висящий над старинным трюмо. Ночничок был сделан в виде лилии и когда загорался, становился похожим на какой-то волшебный цветок, а комната наполнялась мягким голубым светом. И тогда бабушка начинала рассказывать свои сказки. А сказки эти были в стихах – волшебные, незабываемые. Эти сказки ещё в детстве маленькой бабушке читала её няня, а бабушка запомнила и рассказывала сначала своим детям, а потом и внукам. И мы их тоже запоминали и потом рассказывали.
Но больше всего мне нравилось, когда бабушка начинала вспоминать истории из своего детства, и тогда перед моими глазами начинали оживать картины: богатый волжский город Кинешма; большой и красивый дом с резными воротами и кружевными ставнями; утончённая дама с высокой причёской и рядом с ней галантный кавалер с подкрученными усами; шестеро кудрявых ребятишек, то качающихся на качелях в просторной зале, то кружащихся вокруг большой ёлки, то тихо сидящих у камина и слушающих няню, которая читает им чудесную книгу сказок «Ласточкино гнездо».
Бабушка рассказывала, голос журчал, и она сама постепенно засыпала под свой журчащий голос. А я потом ещё долго не могла уснуть, и в голове всё крутились и крутились картинки из бабушкиного детства.
Давно уже нет моей замечательной бабушки. А её удивительные кружева и вышивки разобрали мои старшие родственники.
Но стоит мне только взять в руки пяльцы, как память моментально переносит меня в волшебную бабушкину комнату, и приходит ощущение любви, доброты и праздника. Праздника для глаз.