Приключения электрончиков

Всем доброго времени суток.

Поскольку правила ярмарки запрещают размещать сторонние ссылки, я решила просто перенести сюда статью о нас и нашей работе из другого издания. Автор статьи и видеоролика - Павел Лавров.

Как в Новокузнецке создают города и героев из стали, стекла и радиодеталей

Мастера из Новокузнецка создают автоматоны — уникальные произведения искусства на грани смешения классической механики и современной скульптуры. Это модель города, или завода, или дома из стали, стекла и радиодеталей с движущимися человечками, транспортом и работой для них. Можно было бы назвать такую конструкцию игрушечным кукольным домиком, если бы не суровая индустриальная тематика.

– Это что же, завод?

– Да кто его знает? Для них, наверное, и завод, и дом, да вообще целый мир. Хотя что-то они тут делают, конечно. Некое общее дело. Как муравьи. Каждый хотя бы чем-то занят. Кроме вот этого, — художник Гермина Гекман показывает электронного человечка, вольготно развалившегося за стальными колоннами, в уютном темном уголке. Человечек — в позе мечтательной созерцательности. Проволочные ручки за голову, нога на ногу. — Этот явно лентяй. Видишь, он от бригадира спрятался? «Кто не работает, тот ест. А вы давайте, пойте мне колыбельную, как корабли бороздят просторы Большого театра».

Глаза разбегаются: много деталей. Да еще все движется, крутится, мельтешит. Мигают лампочки, фыркают поршни, пружины тянут противовесы. По кольцевой развязке с перестуком промчался то ли паровоз, то ли трактор с вагонетками. Не успел погасить тревожный сигнал огромный семафор, как вслед устремилась летучая грузовая платформа с лихачом за штурвалом. Трехэтажный механический город живет своей суетливой, но и в то же время размеренной жизнью.

– Интересно, ты сам заметил, что уже на 20 минут залип? — тормошит меня за плечо художник, посмеиваясь. — Очень медитативная штука, правда? Теряется ощущение времени. Я, бывает, тоже вот так сяду и смотрю, смотрю. Час, другой. Потом — бац! Идея — надо еще вот это сделать. Пусть еще у них будет лифт, например, — показывает на человечка, курсирующего меж этажами в обнимку с хрупкой стеклянной лампой.

На создание этого настольного замка ушло больше трех месяцев работы, моток оловянного припоя и куча запчастей от электронных приборов. Причем современная техника для поделок не годится: в том, что сошло с конвейера, нет индивидуальности.

– Ну, разобрали мы компьютер. И что? Куча одинаковых зеленых штучек. Ни красоты, ни стиля, — показывает Гермина Гекман коробки со «стройматериалами». По полкам и верстакам в произвольном порядке разложены емкости с электронно-механической рухлядью. — То ли дело старая радиоэлектроника! Какие-нибудь ламповые телевизоры! Еще советских времен. Вот там что ни деталь — то красота. Даже электронные платы все какой-то магией обладают, несут в себе отпечаток мастера, который их паял. Где-то у него рука дрогнула, олово чуть в сторону потянулось, где-то он поторопился — там чуть криво конденсатор припаял. А настоящий праздник у нас случился, когда нам добрые люди на «потрошение» привезли старые приборы из какой-то научной лаборатории. Из всей электроники мы опознали только осциллограф, и то с трудом. Зато внутри — там какой-то эстетический шок! — Девушка перебирает радиодетали, откладывая в сторонку одни и небрежно откидывая другие. Вздыхает: — Эх, нам бы еще старый принтер какой-нибудь! Там такие есть трубочки прикольные!

– Так на самом деле никто из вас в электронике не разбирается?

– Конечно, нет. Я вот транзистор от резистора не отличу и уж точно перепутаю их с конденсаторами. Для меня это «маленькие беленькие» и «большие красненькие». Или еще «вон те лампочки» или «ух ты, какая красивая трубка с проволокой».

– Тогда как вы заставили это… Эту автоматику работать?

– Понимаешь, всех вводит в заблуждение визуальное обилие электронной начинки. Кажется, что если механизм двигается, значит, вся эта электроника задействована. Ты же, наверное, рефлекторно боишься трогать руками провода? А они ведь даже не под напряжением!

– А в чем же секрет?

– Чистая механика. Тут один-единственный двигатель. От старого напольного вентилятора. Не тот, который быстро крутит лопасти, а второй, который заставляет его медленно поворачиваться из стороны в сторону. И потом к нему уже все остальное либо шестернями, либо тросиками и блоками приделано. Ремни, зубчатые колеса. Противовесы. Приглядись, — приглашает Гермина и показывает пальцем в самую середину нижнего яруса. — Начинается все от центрального поворотного кольца.

Зная начало цепочки, проследить ее действие оказывается проще. Паровозик, едущий по кругу, на каждом обороте давит на рычаг. Рычаг приподнимает створку. Створка дает упасть грузику, тот тянет трос, намотанный на шестерню. Шестеренка передает движение сразу на три направления через подвес из трех блоков. И так далее.

На десятой ступени я сбиваюсь, так и не поняв, что же заставляет включаться и выключаться диодный фонарик.

– За механическую и электрическую часть у нас Вика отвечает, моя напарница. Про то, как это работает, надо ее спрашивать, — подытоживает Гермина.

Мастер-механик Вика увлеченно паяет что-то за дальним верстаком, надев на голову огромные наушники и пританцовывая. Расстояние приличное, в мастерской шумно, но музыка в наушниках ревет так, что даже издали понятно: ее вдохновляет классический «Реквием по мечте», правда, в какой-то странной аранжировке — с сольными запилами на электрогитаре и мощным ударным битом. Викторию пока лучше не отвлекать.

– Как придумываются персонажи? Я же вижу — они все индивидуальны.

– На самом деле тут часто материал ведет меня, — задумывается Гермина. — Я беру коробку с радиодеталями, складываю их так, и эдак. Пытаюсь увидеть в кусках металла что-то антропоморфное. Вдруг гнезда под штекеры — это глаза в защитных очках? Или, может, знак качества на железячке — это на самом деле стилизованное изображение лица, если его перевернуть вверх ногами? А если отрезать вот эту проволоку, получается шляпа. А потом каждому человечку вместе придумываем роли. Вот этот выглядит работящим, пусть тащит стремянку. Эти два получились похожими, да еще и самые здоровенные, им надо работу потяжелее — будут бурлаками, теперь тянут волоком самую большую стекляшку. У одного голова светлая — будет инженер, дадим ему в руку фонарик. И так далее. Однажды откусила какую-то синюю штучку кусачками от платы, присмотрелась, а это кошачья голова! Так в городе поселились котики.

Проволочные котята мешают сказочным работягам трудиться. То залезут в вагон поезда, то вскарабкаются на перекрытия, а один вообще застрял в одном из механизмов, и теперь его нужно срочно спасать.

– Это можно считать дополнительным квестом игрушки, — смеется Гермина. — Всего тут 12 котов. Найди всех. Спорим, не получится?

Через пять минут и семь полных оборотов вокруг скульптуры сдаюсь. Пять котов найдены. Остальных показывает Гермина. Один свернулся калачиком в закрытом закутке, спаянном из старого резного дверного замка, в который человечки не могут воткнуть гигантский по их меркам ключ.

– Это нечестно! Он спрятан! – возмущаюсь я.

– Если есть замочная скважина и ключ, значит, там что-то спрятано. Это же явный намек.

В мастерской среди инструментов и кучи разобранной на составляющие техники нашлось место для одного целого чайника, используемого по прямому назначению. К нему прилагаются пакет растворимого кофе и банка с сахаром. Сидим напротив работающего автоматона, пристально вглядываемся в сложные взаимодействия мелких элементов.

– Это у нас специальные кресла — для медитации и созерцания, — прихлебывая чуть подкрашенный кипяток, объясняет Гермина. — Бывает, что мысль останавливается. Кажется, все, лучше уже нельзя. Вот, посидим, почаевничаем, обсудим. Смотрим — можно так весь проект повернуть, а можно эдак.

– Я почему-то был уверен, что у вас изначально есть четкий чертеж, схема.

– Какое там! Где тут чертежи соблюдать, если мы не знаем, что к чему завтра будем приделывать! — смеется Виктория, напарница Гермины. Она отложила паяльник, сняла наушники, но оставила музыку включенной. Теперь мы слушаем Вагнера, причем, похоже, снова в рок-обработке. — Вот откуда мы знали, что нам подарят такую красоту?

Виктория показывает вычурную конструкцию из стекла, катушки медной проволоки и каких-то прозрачных трубок.

– Это же явно что-то очень важное для наших персонажей? И этому нужно придумать некую функцию. И достойное обрамление. Тут есть стекло, значит, будет очень красиво, если мы сможем эту деталь подсвечивать.

Виктория показывает, как неопознанная запчасть серебристого металла нашла свое место в механическом городе. Мастерицы решили поместить ее в стеклянный тоннель. Снизу во тьме идет дорожка из диодных фонарей — что-то вроде посадочной полосы. Ее и паяла Вика все утро, вдохновляясь классической музыкой. Теперь тоннель с «красивой штуковиной» внутри занимает место на третьем ярусе. В сборе композиция начинает напоминать знаменитые башни Теслы.

– А давай это будет зарядное устройство! Место, где они черпают жизненную силу! — предлагает Вика.

– Точно! Они в тоннель будут заползать или вообще в разобранном виде доставляться, а с другой стороны выходить уже бодрыми работягами! — подхватывает мысль Гермина.

– Вика, а правда, что все это работает без предварительного чертежа и проекта? — возвращаюсь к теме, когда страсти и споры чуть утихли.

– Тут невозможно иначе, кроме как методом проб и ошибок. Все-таки это не механизм. Это в первую очередь произведение искусства. Да, оно подвижное. Да, оно умеет мигать, светить, что-то делать. Но в первую очередь, это скульптура. А значит, подчиняется законам вдохновения в большей степени, чем законам физики. Мы тут и слесари, и лудильщики, и электрики, и механики. Кто угодно. Но в первую-то очередь — художники.

Виктория ходит вокруг механического замка кругами, постоянно что-то поправляя, подгибая, одергивая, улучшая. Вглядывается в движения персонажей, в пляску стальной паутины тросиков.

– Ох, когда это все будет готово, ему нужно будет несколько суток без передышки поработать. Чтобы обкатку пройти. Чтобы все отрегулировать окончательно. А главную идею мы все-таки соблюдаем. Скульптура из мусора. Искусство дает вторую жизнь. Красота, которую чуть было не выбросили.

Скульптура уже имеет постоянную прописку: она станет экспонатом одного из российских музеев.

– Жалко, что в Новокузнецке ее мало кто увидит. Тем более в готовом виде, — вздыхает художник. — Вроде понятно, что так будет лучше, что в музее на наших электрончиков посмотрят больше людей. Дети увидят. Не так, как если бы кто-то забрал в частную коллекцию.

– Электрончиков?

– Ну, мы так наших персонажей зовем. Электронные человечки. Электрончики.

– У этой скульптуры есть какая-то своя сказка, история? Сверхидея?

– У этой скульптуры есть самое главное — простор для того, чтобы любой зритель мог сам сочинить свою сказку. Чтобы захотел сочинить. Мы же намеренно не персонифицируем персонажей. Намеренно не прорисовываем выражение лиц. Банка-склянка, две проволоки, два глазика. Может, это вообще не человечки? Может, так работают все приборы — из-за того, что внутри каждого из них сидят такие маленькие гномики? А может, это новая волшебная страна? Или кто-то просыпал волшебный порошок на складе радиодеталей, и они ожили? — смеется Гермина.

– Нет, нет. Сразу же понятно, что это заколдованный город. И город ждет героя, чтобы его расколдовали, — уверенно кивает Виктория.