Как я
Конкурс наш связан с историями, которые происходили с нами и нашими игрушками в далеком детстве. Называется он "Воспоминания о детстве". У каждого из нас есть те или иные воспоминания, истории о наших игрушках — забавные, интересные, смешные, грустные, может быть, даже страшные иногда! И мы, как организаторы конкурса, решили, что обязательно должны рассказать свои истории, поделиться с вами.
Вот наши рассказы. Сначала напишу свой.
Моей любимицей в детстве была самая простая кукла по имени Маня. Она была небольшая, сантиметров 25, может, в длину, голубоглазая и кудрявая. Что в ней было особенного? Да ничего, ровным счетом ничего, она даже «ма-ма» не умела говорить, но любила я ее больше всех. У меня было много игрушек, даже больше, чем нужно. Среди них, были «иностранские», как я тогда говорила. Так уж вышло, что мой папа работал В ГУМе, поэтому у меня было больше, чем у многих других советских детей. Великолепная немецкая кукла-балерина в изящном, почти невесомом наряде, потрясающей работы французская Красная Шапочка, пара красоток из Испании… — они были очень хороши, но поставить их в один ряд с Маней было просто невозможно. Уже став взрослой, я задумывалась о том, почему же Маня была для меня лучше и дороже всех, почему ее нельзя было заменить никем другим. И до сих пор не могу найти ответа на этот вопрос…
Куда бы я ни пошла, Маня была со мной. Во двор — только с Маней, на дачу — куда же без нее, на море — Маня тоже хочет поплавать. Лет в пять я поехала в детский санаторий, где прятала свою любимицу под подушку, чтобы воспитатели не заметили, потому что спать с игрушками воспрещалось. Я была слабого здоровья, поэтому неоднократно лежала в больницах. Угадайте, кто коротал там время вместе со мной?
Понятно, что спала я только вместе с моей дорогой Маней. Был у меня какой-то период, когда я стала почему-то очень бояться большой хрустальной люстры, которая висела в комнате, где я спала. Она зловеще поблескивала в темноте своими висюльками, а я представляла, что это злой одноглазый дядька, стоящий руки в боки. У нас с Маней были целые диалоги на эту тему. Вот такие примерно:
— Страшно! А вдруг он — хвать! Посадит в мешок и ищи потом нас мама…
— Да ты не бойся, спи, он только с виду страшный. А сам-то и ходить не умеет даже.
— Да-а! Я вот сейчас глаза закрою, а он…
— Тогда я туфлю сниму, да как запульну в него, и он совсем безглазым станет. Ты спи, спи, я покараулю….
Мне уже было не меньше восьми-девяти лет, но Маню я любила как прежде. Ее длинное ярко-голубое платье в утёнка, доходившее почти до пят, конечно, немного поблекло, но разве от этого она могла стать для меня хуже?
Однажды вечером мама сказала мне, что у них на работе собирают игрушки для детского дома. И попросила меня собрать что-то из своих игрушек для ребят. И вдруг у меня случился непонятный приступ жадности, хотя я, без ложной скромности, никогда жадной не была. Я заявила, что не собираюсь отдавать свои игрушки каким-то там посторонним детям. Мама стала стыдить меня, говорить о том, что у этих детей ничего нет, никаких мам-пап, никаких хороших игрушек, а я, такая бессовестная и жадная, пожалела для них парочку кукол. Я до сих пор помню, как мама посмотрела на меня, прежде чем выйти из комнаты…
Ночью я встала и сложила все (все!) свои игрушки в большой мешок, в том числе и Маню. Мне было очень жаль расставаться с нею, но я много передумала, ворочаясь в кровати, о том, как живут дети в детдомах, и решила, что пусть моя Маня дарит такую же радость, как дарила мне, какой-то другой девочке, у которой нет ничего: ни красивых платьев, ни домашних бабушкиных пирожков, ни «иностранских» кукол. А самое главное, у нее нет мамы, которая любит, жалеет, гладит по голове, обнимает. Так пусть моя Маня, решила я, даст хоть капельку тепла этой девочке.
Утром я показала маме мешок и сказала, что готова отдать все, что у меня есть, детям. Мама обняла, поцеловала меня и сказала:
— Я тобой горжусь!
И это было для меня самой приятной наградой. Мама увидела Маню, которая лежала в мешке сверху, и спросила:
— А Маня? Ее тоже хочешь отдать?
Я дрогнула, но твердо сказала «да». Мама попыталась убедить меня, что Маню вполне можно оставить, но я была непоколебима: все так все.
…Больше я Маню никогда не видела, не знаю, что с ней было дальше. Сказать, что мне было тяжело с ней расстаться — ничего не сказать. По секрету скажу вам, я до сих пор размышляю о том, почему я положила Маню вместе со всеми остальными игрушками? Ведь их было много, наличие Мани никакой роли не сыграло бы — одной больше, одной меньше — их и так предостаточно в мешке! Почему не передумала, не вытащила ее? Почему?..
Парадокс, но у меня нет ни одной фотографии вместе с Маней, только слайды. Поэтому показать я ее, к сожалению, не смогу. Я вообще нашла только одно свое фото с игрушкой, которое все-таки решила показать вам. У него есть маленькая предыстория. На фото я (думаю, это 1982-83 год) с одной из своих кукол — Катей. Вид у меня недовольный, это, по моему, хорошо видно. Дело в том, что буквально перед тем, как папа «щелкнул» меня, я поссорилась, а потом подралась с братом. Обиженная, я с ногами села в кресло, где в тот момент находилась Катя, и развернула свежий номер «Веселых картинок». В этот момент и вошел папа с фотоаппаратом. Вот такая история.
Теперь рассказ Иры про ее доброго друга.
Просто был мишка. Папа мой служил в Германии и прислал мне этого медведя в подарок, когда мне исполнился год. И мишка этот был со мной везде. Помню, что у меня была мания - укладывать с собой все свои игрушки спать. Игрушек было много, тогда как раз стали продавать мягких импортных зайцев, собак и прочих животных. Жили мы в то время на Севере, начало 90 х, и мне, как ребёнку, было незнакомо слово дефицит ) Ну и вот, уложу я ,значит, всех своих зайцев - собак и... МИШКУ. Миша был большой, примерно см 60-70. Он был для всех игрушек папой. После того, как они располагались на моей кровати и укрывались одеялом - мне места совсем не оставалось. А утром, когда я просыпалась, все игрушки почему то спали на полу. И мне было их так жалко. Я каждую ночь старалась поменьше шевелиться, чтобы они не упали на пол. Но утром снова и снова обнаруживала всех на полу. До какого то возраста я верила, как и все дети, что ночью игрушки оживают....Так здорово сейчас это вспоминать, ох уж детская наивность и вера в чудеса...
Мишка этот прошёл со мной много испытаний. В 15 лет, когда я начала пользоваться плойкой - я случайно прожгла ему коленки. Обе и ровненько так, как будто он упал на асфальт. Положила ему на ноги включеную плойку и забыла. Мне так было его жалко, ох и ругала я себя тогда. Заштопала нитками, как умела...Мишка потерялся при переезде, когда мне было 23 года...Была беременная дочерью. А может выкинули случайно...Но в любом случае, не могу себе простить, что не сохранила его. Вот он, красавец