Жил-был хомяк...

Жил был хомяк...

Мой личный. Толстенький, суетливый, шабутной, и очень прожорливый!

Он был с маленькими загребущими лапками и тащил в норку все-все, что я не успевала спрятать от его черненьких хомячиных глаз.

Он стаскивал в норку целую кучу бисеринок, проволочки, разные бусинки и шарики, тюбики с клеем, обрезки кожи и ткани, красивые камушки и всевозможные ниточки... металлические цепочки и колечки, замочки и прочую серебрянную мелочь...

Иногда мне казалось, что у хомячка кто-то из родителей точно был сорокой. Или галкой.

Этого богатства становилось иной раз так много, что мне становилось просто непонятно, как все это умещается в небольшой, в принципе, норке.

Когда я подступала к норке с настойчивым намерением разобрать хомячиное сокровище, хомяк выскакивал оттуда, сверкал глазенками и отталкивал лапками тряпку и совок. И даже показывал острые, как у всех хомячков, зубки, всем своим боевым видом демонстрируя, что забрать его богатство ни за что не удастся.

И я отступала, терпя снова и снова позорное поражение.

Когда я бывала в разных рукодельных магазинчиках, хомяк каким-то чудесным образом каждый раз оказывался в моей сумочке и пищал оттуда бесконечное:"Ох! и Ах!" Он теребил меня за край куртки сразу двумя передними лапками и не мог оторвать взгляда от витрин и прилавков. И я уступала. И снова уходила из очередного магазинчика, чувствуя, как хомячок в моей сумке судорожно сжимает в лапках новую приобретенную бусинку... или пакетик с бисером... или...

Вообщем, жил-был хомяк...

И чувствовалось мне, что такой хомяк живет явно не только у меня...