Давно ли вы видели действующую паровую машину? Настоящую, в которой дрова, котел, вода, пар, гудок, ту-ту — поехали? Не напрягайтесь, я за вас отвечу: такую машину, даже не ее саму, а модель, вы видели в последний раз в музее науки и техники, когда водили туда наследника. Время пара давно ушло.
— А вот это как посмотреть… — скажет вам англичанин, воспитанный на почтении к старине. Нам такое почтение и не снилось. Мы, когда строили социализм, потом коммунизм, потом капитализм, выносили на помойку все, что оставалось от предыдущего изма («весь мир насилья мы разрушим до основанья, а зачем?»), а англичане — они другие. Они все сохраняют. И вот результат: они приглашают покататься вас по Темзе на катере. Для них вполне естественно, что катеру 130 лет и он при этом на полном ходу. В назначенный час вы подъезжаете к пристани, и милости просим на борт, катер уже под парами в буквальном смысле. Вместо дров, правда, топливные брикеты, но во всем остальном — машина как была запущена в 1886 году, так до сих пор и бороздит воды Темзы, лишь иногда ремонтируясь.
К вашей спутнице подходит капитан, возрастом лишь немного уступающий судну:
— Присядьте, миссис, на этот обитый бархатом диван, отсюда хороший обзор.
И прежде чем ваша дама присядет, вы видите на спинке дивана табличку «На этом месте в такой-то день 1997 года совершала прогулку Ее Величество королева английская». Как раз тут в вас начинает просыпаться чувство сопричастности истории страны. А потом катер высаживает вас возле дистанции гребной регаты в Хенли, и вам рассказывают, что первый раз ее провели здесь еще в 1838 году (у нас еще был жив Лермонтов) и с тех пор правила неизменны, и мужчины-зрители допускаются только в клубных пиджаках, а дамы… А у дам, пардон, юбка или платье должны быть непременно ниже колен. Простите, миссис, но мы ни в коем случае не можем допустить вас на трибуну регаты, так как на вас, простите, джинсы, простите… Увы, миссис, это закон с 1838 года… И видя, как серьезно произносит все это пожилой господин в котелке, один из ответственных за регату стюардов, вы начинаете испытывать жуткий стыд за свою непутевую даму, которая — надо же — явилась на хенлейскую регату в джинсах. Так, вместе с дамой и своим стыдом и отправляетесь восвояси. А навстречу вам идут дамы в платьях ниже колен, в шляпах и мужчины в пиджаках. Некоторым пиджакам по сто лет, что сразу заметно.
— Тоже мне радость — заношенный линялый пиджак, — думаете вы.
— А это как посмотреть… — скажет англичанин. — Его ведь их носил прадед нынешнего обладателя…
Смешной народ англичане, ей-богу. На дворе XXI век, джинсы, кроссовки, однополые браки, условности по боку, а англичане по-прежнему играют в свои игрушки. Например, битл Пол Маккартни — рыцарь Королевского ордена. Обратиться к нему «Привет, Пол!» или «Доброе утро, товарищ Маккартни!» вы не имеете права ни в коем случае — только «сэр Пол». У моего знакомого Стива Редгрейва все предки — рабочий класс из провинции. Однажды в юности парень сел в лодку и взялся дергать за весло, да так успешно, что выиграл пять Олимпиад подряд. Оказался — без шуток — в числе величайших спортсменов за всю историю человечества. Парню за такие подвиги королева дала орден. Стив — не Маккартни, всю жизнь только и делал, что махал веслом, однако и к этому потомку пролетариев теперь премьер-министр и прочая чистая публика обращаются не иначе как «сэр Стивен», приглашая на сотню разных торжеств в день — он аж упрел от такой нагрузки. А ведь, казалось бы, смешно: XXI век на дворе, долой условности!
Английский принц Уильям, брат наследника престола, служит в военной авиации на общих основаниях. Недавно спасал наших моряков с тонущего судна, десять часов болтался над штормовым морем в своем вертолете и двоих спас. Так они и не узнали, что их с того света доставал внук королевы, — у него же не написано на шлеме «прынц», а больше никто не сообщил.
— Вот же! Разве это не доказательство, все эти титулы в наш век — смех, пережиток, атавизм? — говорите вы.
— А это как посмотреть… — скажет вам англичанин. И пригласит посетить Виндзорский замок, королевскую загородную резиденцию.
Есть там один зал, посвященный кавалерам знаменитого ордена Подвязки, старейшего в Англии. Не буду напоминать про то, почему он так назван и почему у него странный французский девиз, скажу про другое. В этом зале на стенах и оконных проемах под номерами поименованы все кавалеры ордена за больше чем полтысячи лет. Все до единого. А на потолке все до единого изображены их личные гербы. Сотни. При желании можешь выяснить, какой герб имел твой дальний предок граф Х, награжденный в 1654 году.
Но есть одно маленькое но. Может статься, что герб твоего орденоносного предка окажется пустым. Белое поле — и все. Это значит, что в далеком тысяча шестьсот каком-то году предок твой совершил что-то очень нехорошее. Настолько нехорошее, что монарх лишил его ордена Подвязки, а его герб на потолке закрасили белой краской. Однако закрасили только герб, но не фамилию под номером на стене. И сегодня, через полтыщи лет, всякий может увидеть, что в тысяча шестьсот каком-то году граф такой-то совершил нечто позорное.
— А стоит ли вот так, через поколения, ворошить грязное белье? Чтобы через столетия любой турист мог видеть, что… — скажете вы в обиде за своего предка.
— А это как посмотреть… — скажет англичанин.
— А вот это как посмотреть… — скажет вам англичанин, воспитанный на почтении к старине. Нам такое почтение и не снилось. Мы, когда строили социализм, потом коммунизм, потом капитализм, выносили на помойку все, что оставалось от предыдущего изма («весь мир насилья мы разрушим до основанья, а зачем?»), а англичане — они другие. Они все сохраняют. И вот результат: они приглашают покататься вас по Темзе на катере. Для них вполне естественно, что катеру 130 лет и он при этом на полном ходу. В назначенный час вы подъезжаете к пристани, и милости просим на борт, катер уже под парами в буквальном смысле. Вместо дров, правда, топливные брикеты, но во всем остальном — машина как была запущена в 1886 году, так до сих пор и бороздит воды Темзы, лишь иногда ремонтируясь.
К вашей спутнице подходит капитан, возрастом лишь немного уступающий судну:
— Присядьте, миссис, на этот обитый бархатом диван, отсюда хороший обзор.
И прежде чем ваша дама присядет, вы видите на спинке дивана табличку «На этом месте в такой-то день 1997 года совершала прогулку Ее Величество королева английская». Как раз тут в вас начинает просыпаться чувство сопричастности истории страны. А потом катер высаживает вас возле дистанции гребной регаты в Хенли, и вам рассказывают, что первый раз ее провели здесь еще в 1838 году (у нас еще был жив Лермонтов) и с тех пор правила неизменны, и мужчины-зрители допускаются только в клубных пиджаках, а дамы… А у дам, пардон, юбка или платье должны быть непременно ниже колен. Простите, миссис, но мы ни в коем случае не можем допустить вас на трибуну регаты, так как на вас, простите, джинсы, простите… Увы, миссис, это закон с 1838 года… И видя, как серьезно произносит все это пожилой господин в котелке, один из ответственных за регату стюардов, вы начинаете испытывать жуткий стыд за свою непутевую даму, которая — надо же — явилась на хенлейскую регату в джинсах. Так, вместе с дамой и своим стыдом и отправляетесь восвояси. А навстречу вам идут дамы в платьях ниже колен, в шляпах и мужчины в пиджаках. Некоторым пиджакам по сто лет, что сразу заметно.
— Тоже мне радость — заношенный линялый пиджак, — думаете вы.
— А это как посмотреть… — скажет англичанин. — Его ведь их носил прадед нынешнего обладателя…
Смешной народ англичане, ей-богу. На дворе XXI век, джинсы, кроссовки, однополые браки, условности по боку, а англичане по-прежнему играют в свои игрушки. Например, битл Пол Маккартни — рыцарь Королевского ордена. Обратиться к нему «Привет, Пол!» или «Доброе утро, товарищ Маккартни!» вы не имеете права ни в коем случае — только «сэр Пол». У моего знакомого Стива Редгрейва все предки — рабочий класс из провинции. Однажды в юности парень сел в лодку и взялся дергать за весло, да так успешно, что выиграл пять Олимпиад подряд. Оказался — без шуток — в числе величайших спортсменов за всю историю человечества. Парню за такие подвиги королева дала орден. Стив — не Маккартни, всю жизнь только и делал, что махал веслом, однако и к этому потомку пролетариев теперь премьер-министр и прочая чистая публика обращаются не иначе как «сэр Стивен», приглашая на сотню разных торжеств в день — он аж упрел от такой нагрузки. А ведь, казалось бы, смешно: XXI век на дворе, долой условности!
Английский принц Уильям, брат наследника престола, служит в военной авиации на общих основаниях. Недавно спасал наших моряков с тонущего судна, десять часов болтался над штормовым морем в своем вертолете и двоих спас. Так они и не узнали, что их с того света доставал внук королевы, — у него же не написано на шлеме «прынц», а больше никто не сообщил.
— Вот же! Разве это не доказательство, все эти титулы в наш век — смех, пережиток, атавизм? — говорите вы.
— А это как посмотреть… — скажет вам англичанин. И пригласит посетить Виндзорский замок, королевскую загородную резиденцию.
Есть там один зал, посвященный кавалерам знаменитого ордена Подвязки, старейшего в Англии. Не буду напоминать про то, почему он так назван и почему у него странный французский девиз, скажу про другое. В этом зале на стенах и оконных проемах под номерами поименованы все кавалеры ордена за больше чем полтысячи лет. Все до единого. А на потолке все до единого изображены их личные гербы. Сотни. При желании можешь выяснить, какой герб имел твой дальний предок граф Х, награжденный в 1654 году.
Но есть одно маленькое но. Может статься, что герб твоего орденоносного предка окажется пустым. Белое поле — и все. Это значит, что в далеком тысяча шестьсот каком-то году предок твой совершил что-то очень нехорошее. Настолько нехорошее, что монарх лишил его ордена Подвязки, а его герб на потолке закрасили белой краской. Однако закрасили только герб, но не фамилию под номером на стене. И сегодня, через полтыщи лет, всякий может увидеть, что в тысяча шестьсот каком-то году граф такой-то совершил нечто позорное.
— А стоит ли вот так, через поколения, ворошить грязное белье? Чтобы через столетия любой турист мог видеть, что… — скажете вы в обиде за своего предка.
— А это как посмотреть… — скажет англичанин.
Комментарии