рукодельная книга_опыт подарка

По привычке я делю подарки на те, что могу выдумать и смастерить сам, и приобретаемые в готовом виде. Книга, не сдающая позиции своей неоспоримой ценности среди людей моего поколения и более старших, обычно относится к разряду покупаемых подарков, она, будучи уникальным результатом авторских идей, всё же является тиражируемой икрой фабричного производства. Каждый раз в приближении очередного празднества я задаюсь вопросом: какой подарок я могу сделать своему ребёнку, чтобы это было значимо, чтобы дарёный конь проскакал как можно дальше в услужливой памяти именинника, и эта конная прогулка была ему особенно приятна. Неудивительно, что мне, сочинителю словосочетаний и заложнику образного ряда, в какой-то момент захотелось почувствовать себя в роли первопечатника.

Прошлым летом моя командировка выпала на трёхлетие дочери, перед отъездом подарка у меня ещё не было, оставалось его изобрести и, как я предполагал, отослать почтой. График был достаточно плотным, но в паузах или за завтраком я делал небольшие наброски в блокноте, придумывал легковесные стихи или просто забавные фразы вроде "ёж с горы схож", потом вечером садился за ноутбук и рисовал к ним незатейливые иллюстрации, постепенно обретавшие костяк сюжета и выползавшие на сушу. Поскольку ёж на тот момент был главным тотемическим животным моей Рады, он и лёг в основу ("ёж лёг" - засмеялась бы она), то есть стал персонажем импровизированного повествования, получившего название "Ёжедневник".

Постепенно стала получаться эдакая книжка-малышка, забавная и симпатичная, только вот я не совсем понимал, как сделать, чтобы Ёжедневник стал подарком именным, а не публикацией для массового малышкового читателя? И тут (и вдруг! внезапно... неожиданно) меня осенило: пусть Рада станет вторым действующим лицом. Представьте себе, что читаете книгу о самом себе! И вот уже они гуляют вместе, катаются, поют песни и отправляются в путешествие. К счастью, у меня было много фотографий дочери из наших поездок на море, каких-то мимолётных фотосессий и прочих стоп-кадров ускользающей действительности, что хранятся в закоулках современных девайсов. И я пустил их в дело, беззастенчиво пользуясь человеческим изобретением раннего неолита – фотошопом.

Так и сложились двадцать страниц этой книги с её балованной беззаботностью, словесной игрой и непретенциозностью на фоне суетных взрослых будней, в проблесках которых ёжедневно создавался её графический мир.

Ближе к финалу – а он мог бы остаться и открытым, ведь, например, не бывает финала у калейдоскопа, в его крутящем моменте бесконечный сериал возможных комбинаций – у меня возникла ещё одна мысль: придать детской книжке, посвященной собственной дочери, где она же играет первую партию, некоторый добавочный смысл "на вырост". Я всегда бегу прямой назидательности, и память многочисленных детских микротравм, когда взрослые активно на нас назидали, ещё жива. Полагаю, что воспитание возможно в двух основных доступных ребёнку формах – через личный пример и посредством художественного образа. Поэтому в конце продолжительного поэтического приключения Рада и Ёж приходят к семейному древу. Я так его и нарисовал – деревом с распустившимися на нём шариками-цветочками, то есть небольшими виньетированными фотографиями родственников в нескольких поколениях по обеим древесным осям – отцовской и материнской.

Оставалось дело за малым – сверстать все картинки в одном из интернет-редакторов, который позволяет оформить заказ, а потом по почте присылает это потребительское счастье в необходимом для тебя формате и количестве копий. Таким образом, не только моему ребёнку, но и всем старшим родственникам досталось по книге, и теперь Рада путешествовала от одного из них к другому со своим свежепечатным изданием.

История имеет продолжение, смею надеяться, довольно длительное. С приближением новогодних празднеств возник правомерный подарочный вопрос. Выбор подарка – это всегда некоторая ответственность, а перед Новым Годом она умножается на количество участников, и полученное произведение порой даже может омрачить саму идею праздничности, потому как нервы, суета и томление духа. У моих старших детей сейчас период сочинительства: они рисуют комиксы, пишут фантастические сюжеты с явными и не очень заимствованиями из Гарри Поттера и прочих образцов детской литературы и мультипликатуры. В ощущении недалеко растущей от своих отпрысков яблони я приступил к новогодней подарочной книге. На этот раз у меня было больше времени, а главное – вещественные материалы и мастерская. По замыслу книга должна была стать полностью рукотворной и неподлежащей тиражированию. В качестве страниц решено было использовать тонкие фанерные листы, выбор этого материала обусловлен как его относительной устойчивостью перед жерлом поглощающей вечности, так и тем, что на фанеру можно клеить разнообразные материалы – древесные листья, бумагу, фольгу, декоративные элементы и в первую очередь фотографии. Портреты родственников, которым предстояло стать героями детективного эпоса, были предусмотрительно распечатаны в различных позах, ракурсах и обстоятельствах.

Некоторые кадры были сначала отредактированы в фотошопе, их оставалось только в готовом виде вклеить в нужное место повествования, для других эпизодов были только заготовки из мыслей и фотокарточек. Предварительная раскадровка, конечно, осуществлялась, но только для некоторых сцен, так как сюжет моего комикса в каком-то месте обрывался, и из темноты обрыва на меня заглядывалось молчание.

Да, я решил выполнить книгу в жанре комикса, во-первых, потому, что это весёлый "мультипликационный" формат, не требующий большой детализации, весьма условный и при этом эффектный, чем и обеспечивается его популярность среди детей всех возрастных категорий. Во-вторых, именно потому, что развлекательный жанр мне всегда претил, стоило его (себя) испытать и претворить в пользу. На редкость долго не возникало название происходящего, книга была безымянной до самого окончания родов, и только когда младенца приложили к груди, появилось имя: ДЕТИктив. То есть детектив для детей (или – детектив с ошибкой).

Остановимся на некоторых технических моментах. Чтобы приклеить фотографию, и она при этом не сильно возвышалась над общей поверхностью, я снимаю её бумажный слой, оставляя лишь тонкую глянцевую амальгаму, которая и приклеивается к фанере. Кончик фотографии необходимо потеребить, он расслаивается, и "шкурка" достаточно легко снимается.

Затем при помощи клея ПВА осуществляется нехитрый декупаж, и с изображением можно работать дальше: дорисовывать его, писать текст или покрывать лаком. Это как раз и было одной из моих неочевидных задач – показать детям, что можно использовать одновременно несколько совершенно разных техник: подготовленные в фотошопе сюрреалистические фотографии, аппликация, акриловый рисунок, фломастеры и даже авторучки работали на общую идею книги. Чтобы сшить все странички, я просверлил в страницах отверстия и вдел кольца для ключей, что продаются в технических магазинах. Вначале пробовал связать их медной проволокой, но этот эксперимент себя не оправдал – красивая праздничная медь оказалась достаточной мягким материалом, а колечки для ключей подошли как нельзя лучше.

Что касается содержательной части, то всё оказалось достаточно просто – детективная история с похищенной из музея картиной была рассчитана так, чтобы в ней смогли "принять участие" все члены семьи: младший сын оказался в роли следователя, а остальные превратились в его помощников, подозревааемых лиц или похитителей, поданных в качестве сказочных персон, потому что, как ни крути – драконы наше всё. Дракон на последней странице уносит вроде бы уже найденную картину, заканчивая повествование трёхголовым многоточием. Теперь дети заказывают мне продолжение истории, причём каждому видится свой авторский вариант со своей же в нём ролью, на что я хитро ответствую, мол, я первую часть истории рассказал, а дальше вам и карты (фломастеры, кисти, клей) в руки.

В приступе хаотической непоследовательности пишущиеся строки этой заметки приблизились к обложке. Она проста, как весь многомиллионный путь развития природы, материалы которой я с удовольствием заимствую, в данном случае – листья скумпии. Вы резонно спросите: как стилистически соотносятся эти красные ноты осенней лирики с балованным текстом и картинками детиктивной истории? Я отвечу, что прихоть художника ставит его в зависимое положение от самой себя, и он уже неволен, ибо алчет. Алчет приклеить на обложку вот эти красненькие листочки (как в детстве над кроватью, на обоях, в первоначальных экспериментах дизайнерской мысли), потому что красиво, и да – звёздочки, потому что они с листиками дружат, а сверху эту красоту удобряем яхтным лаком, чтобы блестело, потому что у нас, между прочим, глянцевое издание, а не какой-то хипстерский альманах о былом небывшем. Хотя можно было бы объяснить это несоответствие внутренней части и обёртки попыткой обмануть зрителя: вот он берёт в руки книгу, и предчувствует жанр женского романа, скажем, "Поющие в скумпии", однако, перевернув страницу, проваливается в жестокий мир детского детиктива, где нет места пощаде и слёзы нужны только для того, чтобы помыть руки после кровавой разборки с очередным монстром.

Это трудно признать, но приходится: я один из динозавров, уступающих место новым видам, более приспособленным к визуальному новоязу. То чувство восторга, что я испытывал в детстве, когда открывал семейный альбом с "кинохроникой" событий, датировавшихся тридцатыми, сороковыми, пятидесятыми годами, аккуратно с любовью вставленными в зубчатые рамки альбома, с дарственными подписями, датами, чувство анимационного соприсутствия в прошлом было вызвано визуальнографическим дефицитом. На смену ему пришёл бум двигающихся и застывших картинок. Современного ребёнка трудно удивить и, полагаю, – не надо. Чудо обесценено количеством чудесного на единицу времени. Единственный "специальный эффект", который ещё может подействовать, это соучастие взрослого в его детских фантазиях, потому что душевный мир человека эволюционирует с гораздо меньшей скоростью, и современный ребёнок также нуждается в поддержке и эмоциональном отклике, как и тысячи кадров назад. Я чувствую, как рвётся многослойная ткань культурных кодов, восстановить её невозможно, потому что полотно стремится к безмерности по всем линиям выкройки. Но какие-то части мы можем соткать вместе, и это и будет наш общий остров семейного отдохновения, несколько компенсирующий чувство растерянности перед лицом непроизвольно разрастающегося неохватного мира.

Напоследок размещаю фотографию, где герои повествования рассматривают свои героические похождения, оказавшись по эту сторону книги, признаюсь, фото постановочное, посадочное, так сказать, отчётное, потому как в современном мире действие, не запечатлённое на экране смартфона, не считается действительным.

Всем творческих побед, пронизанных чувством всепроникающей благодати! Ваш Тимофей Сырый