Амарант, или история жеребенка

Итак, наша история начинается:

Глава первая, в которой мы знакомимся с Мариком, а Марик знакомится с людьми и учится считать до четырех

Он стоял в деннике (так называются комнаты в конюшне, где живут лошади), на подушке из крупных, пахнущих свежей смолой стружек. По опилкам тут и там были разбросаны клочки сена. Жеребенок выбирал травинки повкуснее, отбрасывая слишком сухие и жесткие стебельки. С трех сторон – глухие высокие стены, с четвертой – дверь, верх которой забран решеткой. В углу грубая, сколоченная из досок кормушка для сена. «Видимо, так и придется проторчать всю жизнь, в четырех стенах», – думал жеребенок. Единственное развлечение – смотреть на проходящих мимо денника лошадей и людей. Но и это довольно трудно: приходится привставать на задние ноги, опираясь передними на дверь, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Он поковырял опилки ногой. Начал считать шляпки гвоздей в досках, но, как всегда, сбился на третьей. Вздохнул, покружил по деннику и снова принялся ковырять опилки. Через какое-то время под опилками показался неровный бетонный пол и край дырки. Дырка в полу была довольно глубокая и широкая – как раз влезла бы одна нога. Марик (а именно так звали жеребенка) заметил дыру, когда из нее несколько дней назад вылезла крыса. Крыса была маленькой, потрепанной и жутко болтливой. Она забиралась в кормушку, подъедая зернышки овса, оставшиеся от ужина, и без умолку пищала о конюшенных новостях. Марик пристраивался рядом на опилках и с удовольствием слушал о том, что приезжала большая машина и привезла много овса, что тюки сена, сложенные за левадой, накрыли большой шуршащей пленкой, что сейчас часто идут дожди и на улице жуткая грязища. Из-за этой грязищи его и не выпускают гулять уже много-много дней.

Марик вздохнул. До ужина была еще пропасть времени, а значит, и до крысы с новостями тоже. Она никогда не приходила днем. Марик стоял над дырой, размышляя не засунуть ли в нее ногу, чтобы посмотреть, что из этого получится, как с улицы донеслись громкие голоса. В конюшню, судя по звукам шагов, ввалилась толпа народу. Марик быстро засыпал дырку опилками и в два прыжка оказался у двери, чтобы подняться на ноги и выглянуть в проход. Но он не успел этого сделать – дверь вдруг открылась, и в денник вошли полузнакомые люди (они обычно приезжали к другим лошадям). Все шумели, махали руками и хохотали. В гвалте голосов слышались поздравления, но кого и с чем поздравляют, Марик разобрать не смог. Однако, когда несколько раз прозвучало его имя, жеребенок поднял уши и насторожился. Люди окружили его, стали гладить, обнимать, теребить, и почесывать. Марик вконец смутился, увернулся от чьих-то рук и попытался выскользнуть в открытую дверь. У самого выхода его поймала, обняв за шею, девушка с синими ногами (Марик знал, что люди умеют менять цвет своей шкуры по желанию)

- Дикий какой! – рассмеялась она. – Не бойся!

Девушка надела на него недоуздок, пристегнула чомбур и направилась к выходу. Марик недоумевая пошел за ней. Остальные потянулись следом. В глаза ударил солнечный свет, казавшийся особенно ярким после многих дней заточения, и жеребенку пришлось зажмуриться на несколько секунд. Марик судорожно вдохнул воздух. Воздух был полон влажным запахом елового леса, грибов, хвои, смолы и еще чего-то легкого, неуловимого, ускользающего в ту секунду, когда, казалось бы, начинаешь понимать, что это такое. Марик догадался, что так пахнет осень.

За спиной раздались шаги. Марик обернулся и увидел выходящего из конюшни Тунгуса. Крупный вороной рысак, сморщив ноздри и поджав губы недобро поглядывал на ведущего его человека в черном шлеме. Тот, накинув поводья на руку, не спеша опустил стремена и подтягивал подпругу.

- Мы в лес, - сказал он, садясь в седло. – Проверим, как он оповожен.

Он слегка тронул Тунгуса и конь, прижав уши, с неохотой двинулся по тропинке. Синие ноги (так Марик решил называть девушку) отправились следом, чомбур натянулся и не оставил Марику выбора.

Он никогда еще не ходил гулять вот так, рядом с человеком, если не считать нескольких метров до левады, куда по утрам выводил его на прогулку мрачный, неразговорчивый конюх. Марик украдкой бросил взгляд на почти скрывшуюся за деревьями конюшню и чуть ускорив шаги, догнал черного, как смоль Тунгуса. Когда они поравнялись, тот слегка склонил свою голову и прошептал:

– Ну что ж, поздравляю. Тебе выпал счастливый случай стать частной лошадью.

– Частной лошадью?

– Да. Лошади бывают частные и несчастные. – По губам Тунгуса пробежала слабая улыбка. - Теперь ты принадлежишь человеку, своему хозяину.

– Хозяину? Но я всегда принадлежал сам себе!

– Все лошади принадлежат людям. По крайней мере, люди думают так. Но ты, конечно, можешь считать, что ты особенный.

– А люди, они... они какие?

Тунгус на мгновение задумался, а потом нервно дернул головой, как от боли.

– Люди разные. Сам увидишь.

Марик покосился на синие ноги, шагающие рядом, и на большие зеленые ноги, свисавшие с Тунгуса. И согласился, что да, пожалуй, все разные. Тунгус зло ухмыльнулся:

– В одном только они одинаковы–они думают, что знают и понимают лошадей. По поведению мы разделяем их на четыре группы. Люди, которые таскают мешками морковку и яблоки и обожают целовать в нос - Восторженные. Они уверены, что лошади обожают людей. На таких можно щелкать зубами, наступать им на ноги, таскать за одежду и лазить в карманы за сахаром – поверь, именно этого они от нас и ждут. Укусишь такого за бок, а он, обливаясь слезами, тянется в карман за сахарным сухариком. Чтобы задобрить, значит.– Тунгус презрительно двинул ушами.

Рот Марика наполнился слюной. Он сглотнул.

– А вторые?

–О-о-о, эти – Целеустремленные. Люди, которым от тебя что-то надо, и потруднее, чем мнимое выражение любви. Целеустремленные ищут и растят лошадиные таланты. Им нужно, чтобы ты быстрее всех бегал, или выше прыгал, или, скажем ,ходил боком, остальное неважно. Цепляются за любой мало-мальский талант и все время тратят на него. Они настырны, строги и последовательны и всегда добиваются своего. Правда, и хвалят щедро. И сахар тебе, и яблоки с морковкой. Если Восторженные придумывают за тебя твои чувства, то Целеустремленные, наоборот, часто их не видят.

– А третьи?

Марик не мог поверить своему счастью – с ним, почти как с равным, разговаривает Тунгус! Обычно он едва кивал при встрече. Тунгус щелкнул зубами:

– Лечители. Ничегошеньки им в жизни не надо, только бы лечить! Стоит только чуть оцарапаться, ушибить копыто, или почесать хвост, как Лечитель тащит свой громадный короб, называемый аптечкой. Притащит, раскроет и давай оттуда таблетки да порошки доставать, – шепот Тунгуса зловеще звучал в осеннем лесу. – И вот, тот бедолага, которому посчастливилось иметь в хозяевах Лечителя, уже с ног до головы обмотан бинтами, обмазан мазями, укутан в три попоны и напичкан таблетками. Так и лечат, пока не залечат совсем. – Тунгус пожевал губами. – Знавал я одного рысака на ипподроме… Давно, лет десять назад. Так у него в хозяевах Целеустремленный Лечитель был! Вот уж хуже не придумаешь! Ветеринар к ним, помню, каждую неделю приезжал.

Тунгус содрогнулся и замолчал, погрузившись в воспоминания. Марик тихо шел рядом. «Было бы здорово», - подумал он, -«Чтобы хозяевами оказались люди из первой группы. Правда, Тунгус о них отзывался пренебрежительно, но, если подумать, он вообще всех людей презирает. Вот, уже о каких-то жутких ветеринарах заговорил!»Марик пересчитал людей и сбился – ведь он умел считать только до трех. Попробовал еще раз и сбился снова. Наконец, ему показалось, он нашел выход из положения.

– А последние? – робко спросил Марик.

Тунгус тяжело вздохнул, на секунду утратив весь свой гордый и высокомерный вид:

– Есть еще Зануды. Они считают, что понимают язык лошадей. Поэтому ведут себя, как главная лошадь в табуне, повторяют наш язык тела и жесты. Зануды считают, что воспитание делает лошадь удобной и безопасной для человека. Потому и воспитывают непрерывно - глаза Тунгуса недобро сверкнули. – На ногу ни наступи, плечом ни задень, куснуть, и то не дают мимоходом… - Тунгус скривился.– А провинишься, задом наперед ходить заставят, а бывает и близко к себе не подпустят, если у тебя выражение ушей недостаточно почтительное.

Тунгус на ходу откусил еловую веточку и, прикрыв глаза, с наслаждением ее сжевал.

– А морковки с яблоками?

Тунгус презрительно фыркнул.

– Этого от них не дождешься! Уж точно не тогда, когда тебя вот так ведут куда-то. В лучшем случае дадут веточку откусить, да и то через раз...

Марик в задумчивости шагал по тропинке. Мыслей в голове было так много, что они, казалось, прыгают и бьются в лоб изнутри. Нужно было себя срочно чем-то занять, и он принялся разглядывать бурые еловые иглы, мягким ковром устилающие землю. Среди них тут и там попадались и старые раскрытые шишки, и сморщенные листики, а иногда через дорожку перебегал трудяга-муравей, волоча сухую веточку. Муравей был маленький, а ветка такая огромная, что Марику стало жалко муравьишку. Он ясно представил себя на подгибающихся ногах с огромным бревном на спине, погоняемым Лечителями и Ветеринарами. Последних Марик почему-то боялся больше всего, хотя очень смутно представлял себе, какие они. Для страха достаточно было того, что другие лошади говоря о них округляли глаза и переходили на зловещий шёпот. Интересно, какая же все-таки его хозяйка?

Подняв глаза, Марик с ужасом осознал, что, в задумчивости он едва не врезался прямо в хвост Тунгуса. На секунду перед его лицом мелькнул страшный оскал черной пасти : уши прижаты, глаза сверкают. Копыто мелькнуло в миллиметре от его носа:

– Никогда! Больше! Так! Не делай!

Голос Тунгуса, казалось, разнесся по всему лесу. Мысленно съежившись Марик дал себе слово дальше идти с величайшей осторожностью. Между деревьями появился просвет, и они вышли на дорогу, пересекавшую лес. Прямо посреди дороги разлилась огромная лужа, и Марику готов был поклясться, что из лужи кто-то очень внимательно наблюдал за ним: кто-то весьма опасный, и, возможно, злонамеренный. И хотя Тунгус взглянул на лужу презрительно (Марику показалось, что та чуть-чуть съежилась),он аккуратно обошел ее по кромке, стараясь не касаться копытами воды, и остановился, поджидая Марика. Марик замер, опасливо косясь на лужу. Лужа выглядела очень подозрительно. Девушка потянула чембур, приглашая Марика за собой. И в этот момент жеребенок догадался, как узнать, кто его хозяйка. Лечителей он отмел сразу, главным образом потому, что не хотел знать, кто такие ветеринары. А вот другие очень его интересовали, так как у них водилась морковка с яблоками. Карманы хозяйки были маняще оттопырены, и оттуда струился душистый яблочный аромат. В животе немедленно заурчало, и Марик решил не тянуть с проверкой. План был очень простой и беспроигрышный. Он быстро проскочит мимо лужи на полной скорости. Во-первых, так можно быстро миновать это подозрительное место. Во-вторых, если хозяйка Восторженная, она непременно восхитятся его храбростью и даст яблоко. Если же она Целеустремленная, то сразу заметит, как быстро он сумел промчаться, и тоже даст яблоко. А так как Лечителей он сразу отмел, то яблоко получит в любом случае. Чуть подрагивая от нетерпения, Марик приближался к луже. Он специально немного отстал и теперь шел за спиной у девушки, косясь на лужу и выжидая момент. Еще шаг. Еще. Сейчас! Сжавшись, как пружина, он с силой оттолкнулся ногами и прыгнул вперед, по пути больно наткнувшись боком на резко выставленный девушкой локоть. Обогнав ее, он в несколько скачков одолел расстояние, отделяющее его от Тунгуса, и остановился, предвкушая награду. Чомбур болтался у его ног. Еще лучше! Значит, он не только быстрый, но и сильный, раз смог вырвать веревку из рук человека! Девушка подошла к нему, улыбаясь. Она опустила руку в карман и вытащила громадное, пахнущее на весь лес яблоко. Широко раскрыв рот, девушка откусила от яблока кусок, подняла болтающуюся веревку и сказала:

– Ну что ж, малыш, давай попробуем еще разок.

Осознание обрушилось на него, как поток ледяной воды. Его хозяйка оказались Занудой! Из той самой группы людей, о которых Марик совсем забыл, потому что до этого момента умел считать только до трех.

Зануда подвела жеребенка обратно к луже. И началось! В общем-то, ничего сложного от него не хотели, нужно было просто спокойно пройти мимо лужи. Но попробуй пройди спокойно, когда лужа такая большая и зловещая! Марик то и дело фыркал от страха и старался проскользнуть мимо лужи как можно скорее. Зануда требовала идти медленно, нога к ноге и следить за чомбуром, ни в коем случае не натягивая его. Еще нужно было следить за Занудой, чтобы не толкнуть ее плечом, иначе она пребольно пихалась локтем в ответ. Наконец, Марик на ватных ногах со скоростью улитки прошел мимо лужи. Зануда почесала ему лоб и разрешила встать с ней рядом. Марик облизал пересохшие губы. Тунгус оценивающе смотрел на Зануду, но по выражению его лица было сложно сказать, что он думает. Точнее, сложно было сказать, что он думает что-то хорошее. Зануда тем временем подошла поближе к жеребенку, и Марик подумал было, что она опять потащит его ходить через лужу, но та протянула ему свое яблоко. Оно, хоть и надкушенное, пришлось очень кстати. Потом появилось еще яблоко. И еще. Живот перестал урчать, а в голове мелькнула мысль, что Зануды, пожалуй, не такие уж и занудные.

Вернувшись домой, Марик переступил порог денника и удивленно огляделся. Над старой деревянной кормушкой повесили новую, из странного, не поддающегося зубам материала. Марик попробовал на всякий случай сломать ее ногой, но это не удалось. В другом углу появился большой, поблескивающий, словно иней брикет соли. А на полу, на горе вечернего сена лежала кучка сочной, ароматной моркови, вся в капельках воды: видимо, ее только что помыли. После ужина (он оставил несколько зернышек для крысы) на него навалилась такая усталость, что он даже не поднялся на ноги, когда Зануда забежала к нему попрощаться перед отъездом. Из дырки в полу вылезла крыса и, удобно расположившись в кормушке, рассказывала Марику последние новости. Тот слушал вполуха, изредка поддакивая или хмыкая. Крыса не заметила равнодушия жеребенка, ее больше заботила судьба крошек от торта и обрезков колбасы, оставшихся в комнате, где жили люди.

Конец первой главы.