Октавия исчезла. Не появлялся её сундучок на ярмарках и торжках, не разносили сороки-почтальоны новых писем, никто не хвастался обновкой… Казалось даже, что в волшебном лесу поубавилось жильцов. Но по-прежнему, котёнок с серебристым отливом шерстки носился по деревьям и оврагам с ватагой таких же хвостатых, когтистых, зубастых и не очень сорванцов. А над горами изредка раздавались давно забытые напевы:
… Над рощей малиновой, над речкой Калиновой,
На вечеринку в Мордор,
Дивный назгул летел, ярко-малиновый,
В сумке нёс вина и торт!
Были у назгула песни для праздника,
Весело назгул летел!
И в свои норки шарахались орки,
Когда он тихонько свистел!..
-Ага, тихонько так свистел! – вторили голоса, и над всей округой раздавались взрывы хохота, звон мечей, хлопанье больших крыльев и прочие признаки удали молодецкой.
Куда уж в этом гвалте было услышать скрип иглы, проходящей сквозь туго натянутую в пяльцах ткань, да редкое постукивание упавших жемчужин. Да и некому было это слышать…
Забившись в самый светлый угол своей мастерской, дракошка упоённо нанизывала на нить одну бисеринку за другой. На бархате медленно, но уверенно вырастал серебряный куст с жемчужными листьями…