Вместо эпиграфа.
«Лампéнзель с прикольным названьем предмет!
Он лампе созвучен, в нем чудится вензель...
А может его и в природе-то нет!
Так, что же такое, ребята, «лампензель»?»
С просторов интернета.
Раньше, до всего этого, мне слово лампензель нигде не встречалось. Когда я его услышала впервые, мне показалось, что само это слово — ошибка какая-то, или я расслышала что-то не так. Потом включились воспоминания о немецком языке, и мне померещилась в этом слове Lampenseele — ламповая душа? Нет, опять что-то не так. Когда же я увидела-таки лампензель, мне вспомнилось, что Pinsel по-немецки — кисточка, а Lamm, как напомнил мне словарь, — ягнёнок. Получилось, что лампензель — кисть из шерсти ягнёнка. Хотя тот, что я увидела, был из белки.
Но начнём с самого начала. Привела меня в эту мастерскую моя подруга, девушка-студентка несусветной красоты, с глазами как у Татьяны Самойловой (той, что из фильма «Летят журавли»).
Я никогда не думала, что в нашем городе есть такие мастерские. Оказалось, что есть. Ася долго вела меня туда лабиринтами частного сектора в совершенно незнакомом мне районе.
Мастерская находится на территории церкви, старое здание которой не сохранилось. Территория эта замкнутая, с железными воротами. На ней находятся какие-то гаражи, сараи, ангары, собачьи будки. Собаки встретили нас громким лаем. Жуть. А ночью их отпускают. Всё серьёзно.
Нынешняя церковь делит с мебельной шарашкой жёлтое двухэтажное неказистое здание с высокими потолками. С одной стороны над крыльцом приделан небольшой купол, немного странно, на мой взгляд. Вспомнился фильм «Доктор Живаго» с Омаром Шарифом, где для изображения России с церквями приделывались купола к постройкам, напоминающим ранчо на Среднем западе.
Само же здание мастерских снаружи ничем не примечательно. Но внутри…
Красота, как известно, в глазах смотрящего, для кого-то здесь вообще ничего примечательного, но мою слабую нервную систему всё это просто сразило.
Эти сюрикэны на стене.
Дерево разных модификаций.
Неведомые мне механизмы.
Залитое светом пространство столярной мастерской со скелетом иконостаса.
Высоченное помещение размером со спортзал, пол которого заставлен запылёнными деревянными капителями.
Вспомнился фильм «Привидение» с Деми Мур, когда в начале герои делают ремонт в огромном запылённом лофте.
И наконец, собственно, золото.
Надо ли говорить, что это место, с его резчиками по дереву, чудесными, почти реликтового мастерства дядьками, с его собаками, которых через несколько дней я уже угощала и гладила, с абсолютно деревенской тишиной, запахом дерева и скипидара в мастерской, — это место меня совершенно очаровало.
Сам процесс позолоты напомнил мне некий ритуал, почти священнодействие. До этого мне представлялось, что золото, похожее на фольгу, берут неким пинцетиком и… А что дальше, я уже не представляла.
Оказалось, что всё совсем не так. Сусальное золото уложено в небольшие книжечки по 60 листов, размером приблизительно 9х9 см. Странички в этих книжках из бумаги, похожей на кальку, но очень плотной. И это не просто так.
Оказывается, некоторые позолотчики режут листы золота прямо в книжках, не выкладывая на «подушечку». Если позолотить нужно не очень крупную деталь, то золото сначала помещают на специальную подушку позолотчика — дощечку, обтянутую замшей. Затем золото режут на кусочки нужного размера кончиком очень острого ножа.
Вообще, весь процесс золочения состоит из тонкостей, даже нюансов. Какие-то принципиально важные наработки, освоенные методом многократных проб и ошибок, конечно же не разглашаются. Но о базовых вещах вполне можно рассказать.
Если нож недостаточно острый, то он сомнёт золото, и лист будет испорчен. Взять золото в руки нельзя, физически невозможно. Оно прилипнет к коже и позолотит её. Кусочек, упавший на пол, скорее всего, поднять не получится. Поэтому в помещении, где работает позолотчик, должна быть определённая температура и влажность воздуха, и отсутствие сквозняков. Одно резкое движение, и золото может непоправимо помяться или улететь. Так как же взять его в руки? Как с ним работать? Для этого и существует лампензель. Но чтобы дойти до лампензеля, каждая деталь, подлежащая позолоте, проходит множество стадий.
Сначала делаются многочисленные эскизы на бумаге. Чтобы вырезать какую-то деталь из дерева, не просто берётся бревно и отсекается от него всё лишнее, как я себе представляла. Древесина распиливается на доски, затем склеивается так, чтобы её волокна чередовались в изделии определённым образом. Это предотвращает деформацию готовой вещи.
На каждой вырезанной вручную резчиком детали шкуркой убираются мелкие неровности, затем деталь покрывается специальным составом — левкасом. Покрывается, как правило, не один раз. После высыхания каждого слоя вновь убираются шкуркой или специальной абразивной губкой все подтёки и неровности.
Далее каждая деталь покрывается лаком, а затем специальным составом для позолоты под названием мордáн. Как правило, в каждой мастерской свои секреты работы с этим составом. Мордан наносится кистью тонким слоем на нужную поверхность. Выдерживается необходимое время. Затем вытирается.
Мордан — штука, на мой взгляд, коварная. При этом слове мне представляется некая хитрая именно морда, наподобие тех, что были в мультиках советских времён о татаро-монгольском иге. Этакий мордоворот — мордановорот?
Хитрость и коварство мордана вот в чём. Если он недостаточно вытерт, то золото в нём «утонет», значит не будет блеска, поверхность будет более тёмная, неоднородная и матовая. Если он слишком тщательно вытерт, то после разглаживания поверхности ватным тампоном обнажатся все стыки, чего быть не должно.
Итак возвращаемся к золоту. Оно нарезано. Мастер берёт лампензель нужного размера, проводит им по своей коже. Кто-то трогает лампензелем лицо, а я — тыльную сторону ладони. Делается это, чтобы на лампензеле оказалось небольшое количество кожного сала, чтобы золото к щетине прилипло. Затем лампензель с золотом прикладывается к слегка липнущей наморданенной поверхности. Листик прилипает, и его слегка тампуют ваткой. После накладывания и притамповывания нескольких кусочков поверхность нежно растирается ваткой круговыми движениями. Здесь золото уже наложено, но ещё не разглажено.
Когда нужные мелкие детали позолочены, из них собираются более крупные, а окончательный монтаж происходит уже на месте, для которого всё и было предназначено.
Надо сказать, что в жизни я золото не люблю, питаю слабость к серебру в черноту, или латуни. Но, наверное, золото и вправду действует на людей. Помните, как в фильме «Земля Санникова» потерял волю при виде залежей этого металла персонаж Вицина по имени Игнатий.
И меня оно затянуло. При работе с ним забываешь есть, пить, а в какие-то особенно трудные моменты и дышишь через раз.
Занимаясь этой чудесной медитативной работой, я вспомнила, что существуют рецепты блюд с золотом. А потом… Нет, конечно же я не стала есть его специально, за него деньги плачены, а моя жизнь — бесплатная :) Да и не могу я вот так сразу с бухты барахты что-то новое съесть, с чего бы это! Просто прилип мне кусочек к ногтю, смялся на нём, куда ж его девать? Растереть стало жалко. Пришлось съесть. Вкуса я не почувствовала, лишь к зубам слегка липло.
Зато потом я его ещё и выпила. Во время корпоратива, когда общий градус коллектива был уже повышен, с благословения начальника народ стал осыпать отходным золотом напитки. Отходное — это то, что облетает и собирается после растирки тампоном, вот его видно в стакане, но без напитков.
Не знаю, влияние ли это золота, но никакого последствия мне на утро от этого корпоратива не вышло. Нет, вышло одно. Проснувшись, я почувствовала в комнате тонкий, слегка пряный аромат дерева. Так пах чудесный можжевеловый спил, подаренный мне в мастерской накануне.