Я встретил старика,
И я его спросил:
«Что такое время?»
Он мне ответил:
«Время – основа жизни,
Но надо хорошо ее соткать».
В Японии существует несколько видов шелковой ткани, они отличаются по плотности и текстуре, способу изготовления и окраски, региону, откуда происходит традиция.
Самый древнейший — шелк «цумуги» (紬). Шелковые нити для цумуги красят в кипящей воде, куда добавляют сушеные корешки, орехи, листья, цветы или корни деревьев в зависимости от того, какой цвет нужно получить: красный, желтый, зеленый, коричневый, серый или синий. Процесс окрашивания — немного волшебство. Ведь каждый цвет неповторим, и зависит не только от самих красителей, но и от используемой воды и даже от времени года!
После окрашивания нити промывают и крахмалят с использованием фунори — средства, которое получают из морских водорослей. Затем пряжу сматывают и начинают ткать. Рисунок на ткани, сотканной таким образом, выглядит немного размытым, двоящимся.
Рулон ткани для кимоно должен иметь 12 м в длину и 40 см в ширину. На создание одного рулона ткани может уйти до полутора лет, в день опытный ткач может создать около 30 см ткани.
Соноко Сасаки — «живое национальное богатство» Японии: в 2005 году она стала вторым в стране обладателем почетного звания «хранитель нематериального культурного достояния» за умение ткать цумуги-ори.
Ткани цумуги очень долговечные. Поначалу они жестковаты, но после долгой носки становятся легче, мягче и уютнее. Чтобы их создать, приходится в каждую ниточку вкладывать душу, а процесс производства отнимает много сил.
Почему сегодня японцы с таким вниманием и почтением относятся к сохранению и поддержанию старых ремесел, ведь ткани подобного качества можно изготовить и промышленным способом? Заглянем немного в историю.
В XV веке самое крупное поселение ткачей находилось в местечке Нисидзин, недалеко от Токио. Нисидзин стал местом развития ткачества, его мастерские выполняли заказы сегуната. В 1571 г. по случаю окончания строительства дворца Ода Нобунага в городских празднествах принимали участие и мастеровые 21-го квартала Нисидзина, и в хрониках «Токицугу кёки» (1527-1576) описывается богатство одеяний простых горожан: «Все пестрило серебряной и золотой парчой, атласом, китайскими цветными тканями, пылало алыми красками и блестело глянцем. Невиданное и неслыханное доселе великолепие». В этом же году шести мастерам, входившим в корпорацию ткачей Оотонэри-дза, было повелено сформировать Государственное управление ткачества Орибэ-но цукаса.
В 1592 г. из Китая была заимствована технология изготовления золотой фольги на бумажной основе, которая применялась в ткачестве, и в Нисидзине стали активно производить золотую парчу кинран, о чем говорится в хрониках «Рокуон нитироку» (1487-1651). В дневниках Хуана Родригеса, португальского проповедника, есть упоминания о том, что на рубеже 16-17 вв. в Киото насчитывалось 5 тыс. ткацких станков, и большинство из них находилось в Нисидзине. На рубеже 16-17 вв. Нисидзин был крупнейшим в Японии центром производства узорчатых тканей.
Большинство производимых в Нисидзине тканей были узорчатыми. Конечно, до начала 17 в. ткачи в основном обеспечивали богатой материей лишь высшие сословия — аристократов и самурайство. Но с середины 17 в. разбогатевшие городские жители смогли также покупать ткани Нисидзина. В этот же период из Китая стали ввозить много сырья для ткачества, и практически весь его объем скупал Нисидзин, что позволило производить дорогие высококачественные ткани в большом количестве. Период с 1688 по 1735 гг. был Золотым веком района ткачей.
Нисидзин занимал площадь от улицы Хорикава на востоке до улицы Сэмбон на западе, и от улицы Родзандзи на юге до Первой линии на севере. Наибольшее количество производителей и купцов работали в районе пересечения улиц Оомия и Имадэгава. Этот перекресток даже получил нарицательное название — перекресток тысячи рё (рё — денежная единица).
В таком виде Нисидзин просуществовал до большого пожара 1730 г., который в японской истории получил название ‘Пожар Нисидзин’. Из 160 кварталов сгорели дотла 108, более 3000 зданий и более 3000 станков были безвозвратно потеряны. Вдобавок к этому в 1788 г. Нисидзин постиг еще один пожар, который также нанес непоправимый ущерб промыслу. Однако на этом злоключения не закончились. Пока шло восстановление района, мастера разъехались по провинциям в поисках работы и покровительства князей-даймё. Это в итоге привело к появлению сильных конкурирующих центров ткачества в провинциях и тяжелым последствиям для самого Нисидзина. Ближайшие к Киото центры сформировались в провинции Танго и Нагахама, а более удаленные — в местностях Кирю и Исэдзаки.
В 1830-40-х гг. из-за большого неурожая в стране разразился кризис. Спрос на дорогую одежду очень сильно снизился, а в 1841 г. в ходе правительственных реформ был издан указ о запрете производства и продажи шелковых тканей. Существует мнение, что немалое влияние на эти указы оказала и политическая борьба, начавшаяся в середине 19 в.
Во второй половине XX века в развитии ремесел наблюдался значительный спад, за исключением семейных династий. Тем не менее технологическое, заводское производство развивалось столь интенсивно и широко, что в стране на какое-то время забыли о ценности ручного труда. К концу XX века стало понятно, что технологии не могут дать культурному человеку изысканности и утонченной эстетики, элегантности и простоты — всего того, что способен исполнить мастер своими руками, вложивший в свое произведение душу. Некоторые виды ручной работы практически утратились, и в данном случае речь идет о ручном ткачестве.
Возрождения традиций случилось благодаря стараниям отдельных людей. Во многом их история похожа. Так, например. в префектуре Тоттори возрождение и развитие ткаческого ремесла произошло благодаря стараниям жителя города Кураёси ткача и красильщика Ёсида Тасуку (он ушел из жизни в 1987 году в возрасте 65 лет). Ёсида Тасуку решил заняться восстановлением ткачества, после того как нашел старинные лоскутки тканей с узорами, и они восхитили его своей красотой и деликатным исполнением. В префектуре Тоттори тканые полотна получили название «фуцу-ори» — призрачные ткани. Эта метафора описывает полупрозрачность белесого узора на синем полотне, причем узоры, как подчеркивают сами мастера, не вышиваются, а плетутся. На ткани они создаются благодаря разнообразным техникам переплетений, а также неполного окрашивания нитей. Название «э-гасури», что означает «картина, будто нарисованная на ткани», также появилось с развитием сложных переплетений неполностью окрашенных нитей.