"А журавли и вправду улетали, и темнело небо, накрывающее нулевой класс, в котором все мы, друзья, наверно, ещё учимся."
(Ю. Коваль. "Нулевой класс")
Вид раскрышейся осенней земли, видимо, так на меня подействовал)
Сваляла джемпер.
Тоже сшит - вручную - из отдельно свалянных полотен.
Я в этой работе нарушила - ну, не все, но многое.
Очень люблю швы на войлоке и считаю, что их должно быть больше.
Они не просто стыкуют детали, они обозначают архитектуру вещи. И сами по себе они красивы на войлоке - когда срезы открытые.
Очень люблю этот вневременной стиль, который нахожу, например, в вещах Пиросмани Студио.
И эту цветовую гамму, которую, знаю, "позитивной" не назовешь - черный, белый, серый, коричневый, хаки.
Осенние цвета, красота увядания, черно-белая фотография, сепия, графика.
Вышивка в японском стиле - нарочито простая и незамысловатая.
Лоскутки.
Мне здесь хотелось создать ткань по ощущениям не-новую, не-с иголочки. Чтоб это был материал, как бы несущий следы времени. Такое вот материальное (во всех смыслах) воплощение образа времени.
Джемпер свалян из натурального шелка и мериносовой шерсти, вышит и сшит вручную, окрашен листьями в технике ботанический принт.
Длина 81 см, ширина по бедрам 145 см
Можно носить с брюками, платьями и самостоятельно - зимой такое мини с теплыми колготками - очень удобная штука.
Войлок тонкий, пластичный, на просвет даже ажурный.
Стихотворение Сергея Гандлевского каким-то косвенным образом связано с вещью - с преодолением границ, с ощущением времени и сезона.
Раб, сын раба, я вырвался из уз,
Я выпал из оцепененья.
И торжествую, зная наизусть
Давно лелеемое приключенье.
Сейчас сорвется тишина на крик —
Такую я задумал шалость.
Смерть в каждом кустике храбрится: чик-чирик —
Но только в радость эта малость.
Разбить бы вдребезги, чтоб набело срослось,
Воздать сторицей, хлопнуть дверью.
Визжи, визжи, расхлябанная ось
Между Аделаидою и Тверью!
Деревня-оползень на правом берегу,
Паром, пичуга в воздухе отпетом, —
Всё это, если я смогу,
Сойдется наконец с ответом.
Мирон Пахомыч, к отмели рули,
Наляг, Харон Паромыч, на кормило.
По моему хотенью журавли,
Курлыча, потянулись к дельте Нила.
«Казбечину» с индийской коноплей
Щелчком отбросив, вынуть парабеллум.
Смерть пахнет огородною землей,
А первая любовь — травой и телом.
С. Гандлевский
