На юге Франции, в самом сердце Прованса, расположился небольшой городок Лорг — типичный, казалось бы, провинциальный город с узкими улочками, красными черепичными крышами и лавандами в каждом уголке. Но раз в неделю он преображается: тут собираются все – от торговцев антиквариатом до просто любопытных туристов, ведь в этот день на центральной площади города открывается знаменитый блошиный рынок.
Блошиный рынок в Лорге — это не просто рынок, это целое шоу! Это особое французское волшебство, в котором царит дух старой Франции, и кажется, что вот-вот из-за угла выкатится Д’Артаньян с тремя мушкетерами, а кто-то обязательно скажет: "Только не в этом возрасте, мсье!" Здесь нет никакого намека на скуку и банальность: каждый лот, каждый стол, каждый крик торговца — это отдельная история, порой немного странная, но всегда захватывающая.
Как и многие туристы, мы с друзьями решили испытать удачу и отправились на блошиный рынок с единственной целью — найти что-нибудь абсолютно бесполезное, но очень "нужное". Стоит только войти на площадь, как ты мгновенно становишься частью этого удивительного мира. Вокруг летают звуки старых французских песен, рифмованные крики торговцев и смех покупателей, удачно сторговавшихся за кофейную чашку "а ля Наполеон".
На центральном столе у Жака, местного антиквара, стоит граммофон — редкость редкостей. Он, как известно, требует громкую презентацию. Жак, похоже, с утра проделал репетицию у зеркала, потому что тут же начинает громогласно рассказывать о том, что этот граммофон "великолепный памятник эпохе великих танцев", и в нем "слышен каждый шаг сальсы, а запах латекса все еще жив в его отделке". С этими словами он небрежно поворачивает старую ручку, и, к нашему удивлению, граммофон действительно издает звук… один-единственный, глухой и очень похожий на стоны старого шкафа. Жак быстро добавляет: "Это техника, дорогие мои, у нее свои особенности!" Мы лишь сочувственно киваем, потому что цена на этот граммофон, похоже, меньше, чем стоимость ремонта, и да, Жак это знает, но ведь в этом и заключается весь его шарм.
Справа стоит другой торговец, которого все местные называют просто "Мишель, продавец воспоминаний". На его столах — старинные фотографии, с пожелтевшими краями и обязательными подписями на обороте: "Софи, июнь 1936 года" или "Робер и трактор, 1941". Мишель с гордостью рассказывает, что эти снимки — часть "величественного культурного наследия Лорга". Мы все слушаем его, зачарованные. Серьезно, фотографии чужих бабушек и дедушек, с их грустными глазами и сентиментальными улыбками, почему-то влекут к себе больше, чем туристические проспекты.
У самой стены разложился местный ювелир с неприметной надписью "Золотая барахолка". Его стол, переполненный бижутерией и всякими мелочами, выглядит, как настоящая сокровищница, только с трещинами и облупившейся краской. "Это кольцо", — говорит он, поднимая чуть поцарапанный перстень, — "принадлежало одной герцогине, весьма известной даме в 19-м веке". Какой герцогине? Почему мы должны ему верить? Да какая разница! В его рассказах столько убедительности, что даже если он скажет, что герцогиня лично здесь, за углом, — ты пойдешь и будешь искать ее.
Дальше — магия продолжается. Мы подходим к столу мадам Жюли, старушке в больших круглых очках и фиолетовом берете, с огромной коллекцией винтажных сумочек. У каждой сумочки, оказывается, есть собственное имя и своя история. "Это Катрин, а это Жозефина, с ней ходила одна кокетка из Лиона", — рассказывает она. А вот и сумочка Колетт, в ней она "носила секретное письмо для тайного возлюбленного". Секретное письмо, оказывается, до сих пор лежит там, хотя и пожелтело. Кто знает, что там написано? Но лучше даже не спрашивать — ведь сказка и тайна всегда в моде!
Среди продавцов встречаются настоящие философы. Мсье Пьер, торговец книгами, даже не пытается продать свои запылившиеся тома. Он сидит за столом и рассуждает о жизни, книге и, конечно, о любви. "Любая книга, даже самая старая, найдет своего читателя", — говорит он, поглаживая переплеты как дорогих друзей. Я осмелился спросить, какая книга самая ценная, и Пьер, прищурившись, протянул томик «Мадам Бовари» с непонятной пометкой на полях: "Эмма, это ошибка!" Мы все смеемся, потому что кажется, что кто-то в прошлом веке вложил свою душу в эти страницы, и даже сейчас его комментарий все еще может кого-то развлечь.
Ближе к вечеру рынок становится еще интереснее. Люди собираются на площади, кто-то выставляет странные куклы и трещащие часы, кто-то — советские шапки-ушанки и пластинки со странными названиями. Я подхожу к столу, на котором, как оказывается, продается настоящая аутентичная "крошка-Эйфелева башня". Маленькая, немного погнутая, но продавец клянется, что она была личной сувениркой у Жоржа Сименона. Сколько правды в этом? Да какая разница! Главное, что здесь каждый предмет — это маленькая искорка юмора и фантазии.
Кто-то разливает домашнее вино, и я внезапно понимаю, что сам уже в плену этой магии. Разве не для этого люди путешествуют? Блошиный рынок Лорга — это возможность взять кусочек старой Франции, улыбнуться и, может быть, рассказать друзьям дома, как чуть не купил «собственный граммофон Наполеона» или «герцогский перстень» с обещанием, что этот день вы никогда не забудете.
Так что, если будете в Лорге, обязательно загляните на блошиный рынок.
